Папе

Здравствуй, Папа.
Знаю, ты не примешь этих слов, как и моей уязвимости, ты не поймёшь, зачем. Но это не важно, в этом письме я учусь принимать сама себя, и тебя.

Ты не принимал меня с самого начала, с того факта, что родилась дочь, а не сын.
Ты растил меня войном, лидером, защитником, опорой. И я старалась этому соответствовать изо всех сил.
Я презирала этих тупых девчонок, с их соплями, рюшами и куклами и читала взахлеб Жель Верна и убегала с пацанами, и дралась.

Но все же я была девочкой, творческой девочкой. И больше всего на свете обожала театр, я до сих пор помню запах кулис и сладкое предвкушение выхода на сцену. Но ты не принял моей страсти, она не вписалась в твою картину мира. «Ты бездарность, из тебя ничего не выйдет», занавес.

Я знаю, знаю, что ты заботился, времена были жесткие, голодные. Но принять не могу. Это честно
Папа, я до сих пор не могу принять тебя таким как ты есть, как и ты меня, как и твоя мама тебя, как десятки поколений до, выращивавших эту опухоль на теле любви.

Я не могу принять твою холодность и грубость, уничижение и ярость за несогласие с твоим мнением. Хотя неосознанно и копировала всю жизнь твоё поведение.

Я пошла в лицей, и стала отличницей, ездила на олимпиады, получала медали и дипломы. Заканчивая школу, я получила нервный срыв, от того, что могла оказаться не лучшей.

Вся моя жизнь была попыткой доказать, что я не «всего лишь», что я достойна, я так хотела чтобы ты гордился мной. И в какой-то момент замерла, слишком много ошибок и провалов в твоих глазах, в своих глазах.
 Это чувство безысходности, Папа, с которым я выросла. Чтобы я не делала, мне было не дотянуться до твоего принятия.

Я стала умной и образованной благодаря тебе. Теперь я знаю, откуда берутся эти установки и психологические программы. Вижу как они развиваются, но пока по-прежнему не могу принять.

Ты долго не мог согласиться с крутым поворотом в моем жизненном пути, ты бил меня словами, уголки твоего рта презрительно опускались и мне было невыносимо. Но я не могла иначе, я заразилась истиной, деньги и власть перестали для меня светить. И тогда ты потребовал от меня святости, я сама ее от себя потребовала.
И не выдержала планки, сорвалась с каната, я не святая, Папа, и не просветлённая. Я любопытная и просто хочу разобраться, как все устроено и зачем это все.

Да, да «ты думал, что я духовная, а я всего лишь эгоистка»))) я помню.

Ты знаешь, Папа, я ведь всю свою жизнь ценой огромных усилий держала лицо, была на коне. И вот парадокс, счастливой становлюсь, только свалившись с этого коня.

Ты не умел приласкать и утешить, я никогда не была твоей девочкой. Я сидела в кафе в Турции и смотрела как отец играет с дочерью, как он улыбается ей, поддерживает, как любуется ей. Как он ласков и нежен. Я сжала тогда зубы и отвернулась, войны не плачут.
Я сижу сейчас на коврике, передо мной Аруначала, я пишу этот текст и плачу.

И принимаю свою тоску по твоей любви.

Я принимаю свою тоску по твоей любви и начинаю понимать и принимать ТЕБЯ. Ведь эта же боль живет и в тебе самом, и руководит твоими поступками.

Возможно, ты не поймёшь и не согласишься со мной. Но мне достаточно уже того, что я принимаю сейчас всю нашу историю такой какая она есть, без приукрас и самообмана.

Знаешь, Пап. Мне не нужно, чтобы ты менялся, для того, чтобы я могла быть собой.

Пожалуй я соглашусь с твоей картиной мира, верной для тебя.

И буду рисовать свою собственную. Хочешь, приходи посмотреть, но чур я сама выбираю цвета, формы, сюжет и мне не важно, нравится она тебе или нет. Она моя.

Алеся Игнатенок